– Вы действительно первые гости в комнате. Совершенно точно. Тут что-то совсем другое.

– Маляр? – спросил Коротышка.

– Нет.

– Тогда кто? – спросила Патти.

– Банк сказал нам, что мы должны поработать над маркетингом, и мы наняли фотографа, чтобы тот сделал снимки для рекламной брошюры. Он привез с собой модель из Бостона; мы позволили ей сделать макияж в номере, потому что это самая лучшая комната. Думаю, мы хотели произвести на нее впечатление. Она была очень красивой. Я думал, что после ее отъезда мы навели порядок, но, очевидно, сделали уборку недостаточно тщательно. Еще раз приношу вам свои самые искренние извинения.

– Как и я, – сказала Патти. – Из-за того, что стала делать безосновательные выводы. И как прошла съемка?

– Она оделась как туристка. Очень большие сапоги и невероятно короткие шорты. Туристка в теплый день, потому что ее блузка была совсем маленькой. Мотель находился у нее за спиной. Очень удачная получилась фотография.

Патти отдала ему пятьдесят долларов, заработанных упорным трудом.

– Сколько мы должны вам за еду? – спросила она.

– Ничего, – ответил Марк. – Это меньшее, что мы можем сделать.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Это деньги на содержание дома. Банк их не видит. – Он положил пятьдесят долларов и ватную палочку в карман брюк. – И у меня есть кое-что для вас – на ту же самую тему.

Марк повел их обратно на парковку, к квадроциклу, к картонной коробке, прикрепленной к седлу сзади.

– Конечно, мы приглашаем вас на обед, а завтра – на завтрак, но мы поймем, если вы предпочтете есть отдельно, вдвоем. Всем известно, что иногда трудно поддерживать беседу. Мы тут кое-что для вас собрали… Так что либо присоединяйтесь к нам, либо воспользуйтесь содержимым коробки. Ваш выбор.

Он развязал веревку и взвесил коробку на руках. Потом повернулся и вложил ее в протянутые руки Коротышки.

– Благодарю вас, – сказала Патти.

Марк лишь улыбнулся, уселся в седло квадроцикла, завел яростный двигатель, описал широкую дугу по парковке и исчез за углом, направляясь к дому.

* * *

Кабинка номер четыре ничем не отличалась от кабинки номер два, просто другое место. В остальном они оказались идентичными. Такой же обитый твидом стул, плоский экран, заточенный карандаш и блокнот с названием округа в верхнем углу, как в отеле. Плоский экран уже стал голубым; справа появились две иконки, похожие на марки на конверте, как и в предыдущем случае. Ричер дважды щелкнул по первой иконке, и тут же появился серый фон боевого корабля, а вслед за ним – титульный лист государственного документа с таким же заголовком, только с уточнением, что сведения получены в результате переписи, проведенной в округе.

Он стал прокручивать текст при помощи колесика, расположенного между «лопатками» мыши. Такое же вступление, как и прежде, с тем же длинным описанием улучшений, внесенных в методологию. Ричер не стал его читать и сразу перешел к списку имен; поймал ритм, быстро перемещая и просматривая сектора А, Б и В, увеличил скорость, затем практически остановился, когда дошел до фамилий, начинавшихся на букву «Q». Семьи Квейд, Квейл, Кватлбаум и два Куина.

Наконец, он добрался до буквы «Р».

И нашел то, что искал. Почти в самом начале. Джеймс Ричер, мужчина, белый, двадцать шесть лет, прораб на оловянном заводе; его жена, Элизабет Ричер, женщина, белая, двадцать четыре года, портниха по пошиву простыней. И их, пока единственный, ребенок Стэн Ричер, белый, мужской пол, два года.

Два года ему исполнилось в апреле, когда проводилась перепись. Значит, осенью будет три, и шестнадцать – поздним сентябрьским вечером 1943 года. Не пятнадцать. Пожилая леди, любительница птиц, не ошиблась.

– Ха, – сказал Ричер.

И стал читать дальше. Адрес, название улицы и номер дома в местечке под названием Райантаун. Они арендовали дом и платили сорок три доллара в месяц. У них не было собственного радиоприемника. Они не работали на ферме. Когда они поженились, Джеймсу исполнилось двадцать два года, Элизабет – двадцать. Оба умели читать и писать. Ни один из них не имел отношения к индейским племенам.

Ричер дважды щелкнул по красной отметке в верхней части документа, и экран вновь стал голубым с двумя отметками в верхней части. Он дважды щелкнул мышкой по второй марке, открыв документ со второй переписью, проходившей через десять лет, и быстро добрался до буквы Q. Семьи Квейд и Квейл, как и два Куина, оставались на месте, но Кватлбаумы исчезли.

Он нашел Ричеров. Джеймс, Элизабет и Стэн, тридцать шесть, тридцать четыре и двенадцать лет соответственно. Очевидно, других детей за это время не родилось. У Стэна все еще не было ни братьев, ни сестер. Джеймс стал рабочим на строительстве окружной дороги, а Элизабет лишилась работы. Их адрес оставался тем же, но аренда упала до тридцати шести долларов. Семь лет Великой депрессии сделали свое дело, оказав влияние и на владельцев домов. Джеймс и Элизабет по-прежнему были записаны как владеющие грамотой, Стэн ежедневно посещал школу. В доме появился радиоприемник.

Ричер записал адрес заточенным карандашом на листе из фирменного блокнота, оторвал его, сложил и засунул в задний карман брюк.

* * *

Марк припарковал квадроцикл за амбаром и направился в дом. Как только он закрыл за собой дверь, зазвонил телефон. Марк поднял трубку, назвал свое имя и услышал следующее:

– Здесь появился тип по имени Ричер; он интересуется семейной историей. Большой, выглядит крутым. И не принимает слово «нет» в качестве ответа. До сих пор он успел изучить четыре разных переписи. Думаю, ищет старый адрес. Может быть, родственник. Я думаю, тебе следует это знать.

Марк молча повесил трубку.

Ричер вернулся в городской офис за полчаса до закрытия, зашел в архивный отдел и нажал на звонок. Через минуту появилась Элизабет Касл.

– Я нашел, – сказал Джек. – Они жили за городской чертой, вот почему их не удалось отыскать в первый раз.

– Значит, обошлось без федерального ордера.

– Выяснилось, что они были законопослушными гражданами.

– А где они жили? – спросила Элизабет.

– В местечке под названием Райантаун.

– Не представляю, где это может быть.

– Очень жаль; я пришел, чтобы спросить у вас о нем.

– Я не уверена, что вообще слышала о таком, – сказала Элизабет.

– Оно не может быть далеко, потому что клуб любителей птиц находился в городе.

Элизабет взяла телефон и стала что-то с ним делать, расставив пальцы в стороны. Потом показала Ричеру экран с увеличенным куском карты, еще больше развела пальцы, и на экране появились совсем мелкие селения. Затем она стала перемещать карту так, чтобы двигаться вдоль границы Лаконии, изучая прибрежную зону.